Глазастик и ключ-невидимка [= Девочка по имени Глазастик ] - Софья Прокофьева

Тётушка Ох с тревогой посмотрела на Глазастика и замолчала.

— Продолжайте, прошу вас, — попросил волшебник Алёша.

— Не знаю, зачем нужны наши улыбки королю, — вздохнула тётушка Ох, — но, видно, нужны зачем-то. Вот они и рыщут повсюду, эти сборщики улыбок. Это вовсе не больно. Только лёгкий укол в сердце, и ты больше уже не можешь улыбнуться. Беда только, что люди без улыбок уже не те, совсем не те. Ох, так меняются, что и не узнать! Ничего больше не хотят, ни о чём не мечтают. Они худеют, бледнеют, словно превращаются в собственную тень. От грусти они становятся такие лёгкие… А уж если отобрали улыбку во сне, и она даже не может присниться…

— Замолчи, замолчи. — Ниточка снова прижала к себе Глазастика. — Не говори об этом.

— А мне уже всё равно… Всё… — Глазастик почти равнодушно опустила голову. Тени от длинных ресниц словно потекли по её щекам, делая её ещё бледнее, ещё печальней.

Где-то далеко на городской башне сонно и гулко отбили полночь часы.

Катя до того устала, что слова до неё доходили, словно сквозь шум волн. Глаза слепили золотые волосы Ниточки, которые отражали и множили свет догорающей свечи.

Катя сама не заметила, как, уткнувшись лицом в рукав волшебника Алёши, она задремала.

— Что ж, утро вечера мудренее, утро вечера мудренее, как говорится в одной сказке, — сказал волшебник Алёша. — Всё это надо хорошенько обдумать. Как вы считаете? О, несомненно!..

Катю разбудил чей-то пристальный взгляд.

Катя открыла глаза. Над ней наклонилась Глазастик. При свете дня её лицо казалось голубоватым, как тающая льдинка.

— Ты всё спишь и спишь, — тихо сказала она. — А мне так хочется с тобой поговорить. Поговорить…

Катя села, спустила ноги на пол. Видно, она вчера так и уснула на лавке, а кто-то сунул ей под голову подушку, укрыл тёплым плащом.

— Вот вроде бы и всё… — негромко сказала тётушка Ох и вздохнула.

Она и волшебник Алёша сидели рядышком за столом и разговаривали.

— Так, так, — задумчиво проговорил волшебник Алёша. — Люди без улыбок… Как это раньше не приходило мне в голову? От грусти они становятся лёгкими. Оно и понятно — без улыбки нарушается сказочное притяжение. Но позвольте, позвольте, уважаемая тётушка Ох, как же в таком случае придворные? Ведь они тоже остались без улыбок, насколько я понимаю.

Тётушка Ох пожала плечами.

— Ох! Да ведь они и прежде были угрюмые, неулыбчивые. По-настоящему, по-хорошему никогда и не улыбались. Отобрали у них улыбки, они и не заметили даже. Им что есть улыбка, что нет — всё равно. Разве станут они грустить из-за такой малости? Верно, поэтому они и не улетают.

Тётушка Ох печально и строго посмотрела на волшебника Алёшу:

— Это у нас, у бедных людей, всего-то и было радости, посмеяться от души.

— Пожалуй, вы правы, да, да… — Волшебник Алёша с сочувствием кивнул головой.

— Мало нам этих бед, — вздохнула тётушка Ох, — а тут ещё печаль: пропал Трот, жених Ниточки. Что за парень был! А уж и искусник, второго такого не сыщешь. Но вот уже больше года мы ничего о нём не знаем.

Ниточка порывисто отвернулась к окну, пряча лицо. Золотые волосы окутали её всю, и она стала похожа на маленький стожок золотого сена.

— Мур-мяу! — подал голос кот Васька. Он потянулся, зевнул и открыл пронзительные зелёные глаза. — Впрочем, никакого мур, одно только мяу. И домой очень хочется, соскучился по родной крыше. Скоро мы домой, пушистый Алёша?

— Скоро, скоро, — рассеянно ответил ему волшебник Алёша, погружённый в свои мысли.

Глазастик встала на цыпочки, дотянулась до кота Васьки, осторожно потянула его вниз. Посадила на лавку, ласково погладила своей тонкой рукой, еле касаясь спинки.

— Может, молочка попьёшь? — спросила она. Но кот Васька только сокрушённо вздохнул.

— Дорогая, уважаемая тётушка Ох! Должен вам сообщить, что я прибыл сюда не с пустыми руками, — бодрым голосом начал волшебник Алёша и не без торжественности поставил на стол свой старый голубой термос. Заметив недоверчивый взгляд тётушки Ох, он добавил: — Не удивляйтесь. В этом сосуде у меня сидит кое-кто. Не будем пока уточнять, кто именно. Важно другое. Этот «кто» поможет нам справиться со всеми бедами, раздобудет отобранные улыбки. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Более того. Это даже не составит для него особого труда!

Волшебник Алёша поднял глаза, прикидывая расстояние от пола до потолка. Да, потолок низковат. Как бы джинн не стукнулся головой.

Волшебник Алёша встал, положил руку на крышку термоса.

— Катя и вы все! — сказал он. — Только, пожалуйста, не пугайтесь. Это вовсе не опасно. Воспринимайте это, ну, что ли, как игру воображения, фантазию, наконец. Словом, тут у меня — джинн!

Волшебник Алёша отвинтил пластмассовую крышку. Ниточка обняла Глазастика, прижала её к себе. Тётушка Ох нахмурилась и скрестила руки на груди.

Волшебник Алёша вытянул пробку и поспешно проговорил:

— Джинн, осторожно, не стукнись головой! Эй!

В тот же миг послышался громкий стук, треск, вопль боли и возмущения. Джинн, как и опасался волшебник Алёша, нетерпеливо вырвавшись из термоса, с размаху ударился головой о потолочную балку. Полосатая чалма свалилась на пол. Крепкая доска с трудом выдержала удар, откуда-то с крыши со звоном посыпались остроконечные голубые снежинки.

— Какой нехороший… — прошептала Глазастик, раздвигая пряди опутавших её сверкающих волос.

— О-о!.. — жалобно простонал джинн, согнувшись и схватившись руками за голову. — О, я несчастный и невезучий. Горе мне, горе! Я вдребезги разбил свою древнюю, многострадальную голову!

— Ну ладно, ладно! Так уж сразу многострадальную и несчастную, — добродушно сказал волшебник Алёша. — Вечно ты всё преувеличиваешь. Потри немножко, и пройдёт. Можно холодненького приложить. На вот, чалму надень.

Джинн надел чалму на свою кудлатую голову.

Он медленно оглянулся и замер, словно не веря своим глазам. Сначала на лице его появилось выражение недоумения, которое быстро сменилось растерянностью и, наконец, откровенным страхом.

— О повелитель! — проговорил джинн дрожащим голосом. — Скажи, куда ты меня принёс? Что это? Ящик, коробка, старый сундук? Мне здесь тесно. Я не могу здесь даже разогнуться.

— Хоть поздоровайся! — сконфузился волшебник Алёша. — Ну можно ли быть таким бестактным, даже если ты джинн?

— Нам здесь будет плохо! — Джинн обежал глазами бедную комнату, деревянные лавки, простой струганый стол. — О повелитель, где мы? Здесь нет ни лифта, ни водопровода. Даже нет электричества. Как же мы тут?

— А ещё просился со мной, — огорчённо сказал волшебник Алёша. — Ещё говорил: «Сколько тысячелетий я мечтал об этом. Тосковал и так далее…»